dimagubin

Позвольте, любезные интеллектуальные читатели, сегодняшнюю речь обнуленного Путина никакими прямыми комментариями не снабжать.

Позвольте вообще о другом.

В свое время я был одним из первых, кто прочитал "Памятные записки" Давида Самойлова: он дал их мне прочитать в Пярну. Затем я привез их в Ленинград, в журнал "Аврора", где тогда работал, - и они были в "Авроре" опубликованы. Я до сих пор помню их чуть не наизусть. Один из фрагментов - о начале войны и роли Сталина - кажется мне весьма примечательным. Вот он:

"В первые дни войны во главе государства оказался трусливый деспот. И я верю тем, кто писал о сумеречном состоянии его души: тревожно звенела пробка о графин, захлебываясь, булькала вода, когда человек, не пожалевший миллионов своих подданных, вдруг воззвал к «братьям и сестрам», к «друзьям» – он, не признававший ни родства, ни дружбы, – с мольбой о самоотверженности, когда почувствовал, что опасность грозит его шкуре.

Если бы можно было позлорадствовать, то это был момент самого глубокого унижения Сталина. И это публичное унижение он не простил народу.

Осенью и летом 1941 года Сталина спас идеализм русской нации, инстинктом постигшей, что ей грозит позор и разор.

Солдаты сорок первого года, спасая Родину, спасали Сталина. И он отомстил им за это спасение, объявив предателями тех, кто был предан и отдан в пленение, кто не пустил последнюю пулю в висок, кто скитался по лесам и топям Белоруссии и уходил в партизаны.

Он, не решившийся пустить в себя пулю в дни своего позора и унижения, погнал в лагеря и долго расправлялся с теми, кто уцелел, спасая его.

Создатель догматического учения, сам он не был догматиком. И потому обратился к русскому патриотическому сознанию: к чему и к кому еще он мог обратиться – к деревне, помнившей 30-е годы, к людям гражданской войны, уничтоженным в 37-м?

В конце 1941 года он почувствовал мощь нации, несломленность ее духа, взбодрился, собрался и стал приписывать себе победы, и снова стал несгибаем, велик, тверд, напряг волю и сделался хозяином положения – Верховный Главнокомандующий, Генералиссимус всех войск.

– Ему больше всего нравилось быть военным, – как-то сказала мне его дочь.

Он обращался к «внукам Суворова» и «детям Чапаева», к русской военной традиции. Приобщаясь к военной славе, он хотел быть русским генералом, Иваном Виссарионовичем, и пил за русский народ в день Победы, одновременно карая его и заискивая перед ним.

Как наивны наши славные генералы (и как предусмотрительны бесславные!), приписывая организацию победы Сталину.
Военную победу над Гитлером мог бы одержать и Жуков.

Люди одного варианта, мы не думаем о том, что могли бы победить без Сталина, может быть, меньшей кровью, с лучшим устройством послевоенной Европы".

Два коротких замечания. Светлана Аллилуева заслуживает доверия в качестве свидетеля. Как говаривал, хватанув рюмочку-другую-пятую, Самойлов, - "слушай меня, Димка! Я спал с дочерями двух генералов и одного генералиссимуса!"

Второе. Сейчас действительно - по масштабу и по абрису - идет война. Но в предыдущую войну в Германии нашелся хотя бы Хеннинг фон Тресков, которым до сих пор, как щитом, прикрываются немцы, когда им задаешь вопрос: "Как могли вы допустить, что это ничтожество Гитлер захватил власть над всеми вами?!"

Фон Тресков был казнен, но он до сих пор он служит немцам и утешением, и (само)оправданием, поскольку у них, понятно, до сих пор нацистская травма.

Новогодней ёлки в отечественном смысле слова у меня уже который год нет. У меня в Баварии который год - Tannenbaum: пушистая, почти необлетающая пихта Нормана, купленная между первым и вторым Адвентом. Дерево Рождества. В русской ёлке Рождество тоже есть, как есть и Бавария, откуда, собственно, в XIX веке ёлка-танненбаум и начала победоносное шествие по всему миру. Но советского в русской ёлке тоже немало. В конце концов, Новый год был главным праздником в СССР, опиравшимся не на наглядную агитацию, но на наглядную мифологию со всеми ее дед-морозами, снегурками, елками, с великолепьем золотой мишуры, с "советским шампанским", с самой собой сдирающейся с мандаринов кожурой, с боем курантов, с материализацией подарков под темными колючими ветвями. Новогодняя ёлка - это советская самобытность, вписанная, однако, в мировую традицию.

Сегодня споры об СССР - навязанная тема. Обсуждать в 2020 году, был СССР плох или хорош - это все равно что обсуждать при Николае I, хорошо или плохо было крепостное право. Нет уж, лучше давайте обсуждать самого Николая. А СССР надо не обсуждать, а изучать: точно так, как сейчас в Европе изучают фашизм, нацизм или коммунизм. В
этом смысле книга "Изобретено в СССР" - замечательное чтение под елкой в последние дни перед старым новым годом, пока еще елка не вынесена вон из дома. Ниже - моя рецензия, опубликованная в "Деловом Петербурге".



Тим Скоренко. Изобретено в СССР: История изобретательской мысли с 1917 по 1991. — М.: Альпина нон-фикшн, 2019

НЕ ТАМ РОЖДЕННОЕ

Либерал пусть не воротит нос, а патриот пусть скинет толстовку «Born in the USSR». Выпускника Белорусского национального технического университета Тимофея Скоренко в святой бинарной простоте никак не обвинить. Он не подбрасывает полешек в огонь местечкового спора о том, величайшая ли СССР держава – или всего лишь большая кака. Даром что Скоренко родился, когда Андропов уже почти умер.

Сторонников глупых споров сразу отошлю к той части книги, что называется «Жизнь простого человека», и которая детально разбирает анекдот  о том, что Гагарин, первым полетевший в космос, до конца жизни подтирался лопухом. Да, все правда: и что Гагарин был первым, и что туалетную бумагу в СССР начали выпускать лишь в 1969-м, после смерти Гагарина, закупив английские машины для Сясьского целлюлозно-бумажного комбината.

Но книга, повторяю, не про это, - чем и хороша. Скоренко никак не тот спортивный фанат, чья единственная извилина в голове принимает положение либо «наши молодцы, всех козлов в мире порвали», либо «наши козлы, ваще ничо не могут». «Изобретено в СССР» - это про изобретательскую мысль как таковую. Просто автор изо всего массива данных делает формальную выборку: изобретено только за время существования в СССР, и только в границах СССР, и только первыми в мире. За развитием идей – скажем, использования дополнительной подъемной силы крыла вблизи земли и создания экраноплана – безумно интересно следить, как и за судьбой их авторов. Правда, фраза типа «в 1937 попал в опалу, в 1942 арестован, в 1943 расстрелян на полигоне «Коммунарка»» (относящаяся в данном случае к изобретателю экраноплана Павлу Гроховскому) встречается довольно часто.( Collapse )

Вот мой текст, недавно опубликованный в "Деловом Петербурге". Перепечатываю его ниже с двумя преуведомлениями.

1. Для тех, кто будет в Берлине. Музеев жизни в ГДР там на самом деле не два, а много больше. Помимо упомянутого мною музея ГДР на Карл-Либкнехтштрассе, 1, до 9 ноября будет работать выставка про Восточный Берлин в Музее Берлина в Николайфиртеле во дворце Эфраима; а есть еще мемориал Берлинской стены, и "Дворец слез", и много чего, - и за деньги, и за бесплатно.

2. Я обычно не обижаюсь, когда при мне говорят, что Рашка - говняшка. Ну, заслужили. Но впервые этим летом в Русском доме на Фридрихштрассе, 176-179, я увидел результат гигантской работы на деньги из госбюджета РФ, наглядно и мощно убеждающей в том, что Россия - это Рашка, и что Рашка - говняшка. Это никакой не "дом культуры и науки", а реальный пиздец - с охранниками, с рамками, с запахом прелых тряпок, со всем этим ужасом политбюрошных старцев. С анонсированными "русскими сезонами" - но не дягилевскими, взбаламутившими весь мир, а с чем-то там народно-провинциально-фольклорным. С выставками, сделанными как в Ивановском краеведческом музее году примерно в 1972-м. И я впервые в жизни обиделся. Потому что как бы ни была дурна путинская Россия, она все же отскок в сторону и вперед от брежневского совка. Кто директор Русского дома в Берлине, я не знаю. Но похоже, что старый совковый гэбэшник на синекуре, или старая жена старого гэбэшника. Русский дом - это реально законсервированный совок, призванный наводить ужас на каждого, кто по глупости зашел внутрь - и убеждать, что Россию следует обнести колючей проволокой и бетонной стеной, чтобы ни капли говна из этого Мордора прошлого века не выплеснулось в современность.

МУЗЕЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Недавно я провел пару недель в Болгарии, объехав все крупные города. Мне было интересно, что из себя представляет эта страна. Похоже, не мне одному. Не каждый потратит деньги на отпуск в месте, явно не входящем в список must go. Многие спрашивали: «Ну, как?»

Честный ответ: «Дешево и совково». Рад, что съездил, но больше по своей воле – никогда. Но зато вдоволь навспоминался СССР. В Софии, например, еще сохранился тот советский дух, которого уже почти не осталось в России. «Сталинские» министерские дома, а в минуте – разруха и нищета, плюс особый неулыбчивый сервис, когда всем на тебя наплевать. Как-то уж забыл, что такое было когда-то и в Москве. Тогда мы в студентах частенько заскакивали в пивнушку на Страстном бульваре. Туалета в пивной не было, и по нужде бегали за угол в бывший монастырь. Там стояли деревянные бараки, перед бараками были водяные колонки, в бараках жили люди, на табуретках перед бараками стояли тазы, в тазах стирали белье. 1986 год. До Кремля оттуда было 10 минут, до конца советской власти - целая пятилетка.

Я вспоминаю об этом, поскольку уже выросли пара поколений, никогда не живших в СССР, но испытывающих к СССР симпатию, доходящую до страстной любви. Потому что их родители, не слишком преуспевшие при нынешнем кумовском капитализме, про СССР вспоминали только хорошее. Причем этот феномен – тоска по СССР со стороны там не живших – перестал быть локальным явлением. Такие настроения популярны, например, и в Германии, куда после падения Берлинской стены переселилось миллионы советских евреев и немцев. Та же схема: родители-переселенцы не слишком преуспели, но зато когда-то «они жили в великой стране». А как проверишь это величие?.. Правда, в Берлине это испытать можно, пережив лично, эмоционально и чуть не тактильно жизнь при социализме. Потому что в Берлине есть совершенно потрясающий музей ГДР. Там входишь в лифт, кнопки которого подпалены спичками (как часто бывало при советской власти). Лифт дергается, свет под потолком гаснет, вспыхивает, гаснет, вспыхивает (о да! было!..) Из лифта ты выходишь в типичную гэдээрошную квартиру. Мерцает телевизор. Ведущий с угрюмым взглядом рассказывает о выступлении на партсъезде товарища Хонеккера… Впрочем, чтобы понять эстетику советской жизни, можно зайти в Берлине и просто в Русский дом на Фридрихштрассе. Это уже не музей, а действующая культурная витрина современной России. Но часы там остановились где-то при Андропове. Пахнет гнилыми тряпками; угрюмые охранники досматривают на входе; бюст Пушкина окружен бархатными шнурами, чтобы никто не приблизился; реклама обещает «Русские сезоны» с хорами в кокошниках… Унылая пора, знакомая до слез, до прожилок, до детских припухших желез.

Проблема, однако, в том, что в современной России нет и таких мест для переживания ушедшей жизни. Витринные экспозиции предметов советского быта в Москве на ВДНХ и в Петербурге на канале Грибоедова –совсем не то. Нужно, чтобы была возможность забежать в коммунальную уборную, где по стенам висят стульчаки (у каждого семейства – свой), а в фанерный ящик засунута газета вместо туалетной бумаги. А затем чтобы можно было пройти в крашеную в подло-зеленый цвет кухню, где тетка в бумазейном халате и в папильотках кипятит в баке безразмерные рейтузы. И чтобы в комнате на стене ковер (непременно красный), и под ковром раскладной продавленный диван, а под потолком – пародия на хрусталь: пластмассовая люстра «каскад». Идеально было бы вообще сделать тематический парк «День в СССР», чтобы очереди начинались с кассы, чтобы без очереди вообще никуда, чтобы выбрасывали дефицит, чтобы пиво пилось из стеклянных банок за неимением кружек, чтобы в столовке в супе сепарировали гущу от жижи, чтобы из кнопочных кухонных репродукторов неслось «Это время гудит – БАМ!», чтобы портрет Ленина маслом среди гортензий, и чтобы Брежнев и политбюро, и чтобы за 14 копеек тот самый пломбир единственного сорта с намокшими вафлями. А можно, если нет денег на парк воспоминаний, ограничиться скромным бюджетом, и не сносить очередную пятиэтажную «хрущевку», а убрать только внешние стены, превратив квартиры в витрины советского быта.

Очень скоро сделать такое будет очень трудно: уйдут те, кто жил в СССР, выкинут на помойку осиротевшие советские вещи. Останется тогда только ездить в Берлин да смотреть идеально сделанный американский сериал «Чернобыль», - поскольку Болгария к тому времени, надеюсь, тоже изменится.

Посмотрел, как в прямом эфире подрались Сванидзе с Шевченко. Николай Карлыч вообще-то из себя невыводим (я его с прошлого века знаю), но разговор о Сталине его взорвал. Могу понять. Меня взрывает одно то, что Сталина в России до сих пор обсуждают: типа, хорош или плох (а в последнее время - насколько хорош). Это как если бы в Германии сегодня дискутировали, хорош ли Гитлер (и легко предвижу аргументы "за": Гитлер вытащил страну из разрухи, Гитлер поднял Германию с колен, Гитлер настроил автобанов, Гитлер обеспечил немцам доступный отдых посредством Kraft durch Freude ("Силы через радость"), Гитлер очистил заплеванную либерастами великую историю и национальные ценности, Гитлер вернул в Рейх Австрию, Гитлер мочил пидоров и жидов, - и вообще был бы что надо парень! Ах, если бы не национал-предатели, финансируемые Америкой, он бы и войну выиграл! И не надо врать про лагеря смерти! Цифры преувеличены!!! Да вы подсчитайте, сколько в лагерях уголовных преступников было!!! Гитлера на вас не хватает!!!) В Германии, кстати, именно такие разговоры и шли, - где-то в 1946-47-м, я про это читал у Гюнтера Грасса. А потом с Гитлером определились. И пошли вперед. А в России до сих пор не определились. И то топчутся на месте, то идут назад. И это причина, по которой моя брезгливость к нынешней России растет (равно как и растет уважение к Германии по мере того, как я ее узнаю).

...В общем (возвращаясь от Сталина к Сванидзе с Шевченко), драку в эфире вы видели. Когда из-за Сталина Шевченко со Сванидзе сцепились, Шевченко благородно предложил дать ему по морде. Сванидзе поднялся и дал. Тут оказалось, что благородство Шевченко сродни Иродову: отчего-то он не утерся удовлетворенно, а стал бить в ответ, используя преимущество в возрасте и силе. И ведшая эфир гусыня клохтала классною дамой: классным дамам важно, не из-за чего дерутся и по делу ли дерутся, а чтоб драк не было.

И я вспомнил, как в минувшее воскресенье, когда толпа молодых с криками «Путин – вор!» весело валила по Фонтанке, запруживала Симеоновский мост, - я сам чуть было не подрался в магазинишке «Дикси» с каким-то мужиком. Я, взбудораженный толпой, сказал кассирше, что ребят можно понять – Путин и Путин, Путин и Путин, а сыра нет. Мужик же начал орать, что у нас навалом сыров, замечательные сыры, а не поганая химия, как в Европе. Я сказал, что живу в Германии, а потому знаю, что такое сыр, а что – дерьмо. Мужик заорал: «Фашист! Вали к своим фашистам!» - ну, и я выступил в роли предтечи Сванидзе. В итоге нас разнимали, а я с позором из магазина свалил, забыв внутри половину оплаченной покупки. И, в общем, стыдно до сих пор.

Злобный карлик, крошка Цахес по прозвищу Циннобер своего добивается: ты не можешь дать по морде ему, не можешь убрать его с трона, ты вообще ни фига не можешь изменить в этой чужой ледяной стране, которую тебя заставляют называть "своей" с детства и любить все ее мерзости и подлости, - и в итоге ты вымещаешь злобу просто на том, кто оказывается рядом. А Цахес подливает, подливает в это варево говна, потому что ничто не бесит так, как ложь и говно, которые официально именуются правдой и конфеткой. Бедный Сванидзе - если уж и он... Мало кому удается смотреть на Цахеса, на поклонников Цахеса, на всех этих ни хрена не знающих, нигде не бывавших, уставившихся в тилявизор жирножопых, прокисломозглых русских мужичков глазами заинтересованного антрополога.

Ах, какие интересные экземпляры папуасов, какие удивительные пляски вокруг костра, нужно изучить, записать и оставить описание потомкам!

Никак не ожидал.

Продолжением моего позавчерашнего поста о феномене публичных лекций стал сегодняшний номер "Делового Петербурга" с огромным материалом Сергея Князева о публичных лекциях в России как о бизнесе.

Я тоже там помянут: в качестве журналиста (это неправда, я давно занимаюсь не журналистикой, а упаковкой смыслов: это немного другая профессия) и "популярного лектора" (а вот это правда: после ухода из МГУ и "Вышки" с я действительно обращаюсь непосредственно к populi).

Любой питерец может проверить, хорош ли я в качестве поп-лектора. В воскресенье, 22 января, я читаю в Охта Lab свой хит - лекцию о теории цивилизационных волн Элвина Тоффлера.

Охта Lab - это такое большое открытое пространство, часть второго этажа недавно открывшегося "Охта Молла". Там филиал библиотеки Маяковского (где, например, в свободном доступе отличные альбомы со старпыми снимками Петербурга), замечательныйлекционный зал и все такое. В общем, как говорят в таких случаях люди типа Стаса Михайлова, - все для вас, мои разведёночки! Типа, и культурно сделать шопинг, и непосредственно к культуре припасть.

Правда, раньше лекции в Охта Lab проходили бесплатно, а теперь (тут ДП ошибается) за доступ к моим мозгам придется заплатить 350 рублей. Это чуть дороже порции вечнопрохладного кофе в модном кафе Даблби.

Лекция и правда хит: в 1980-м, когда СССР еще только-только ввел войска в Афганистан, провел под санкциями Олимпиаду и похоронил Высоцкого, Тоффлер предсказал появление фейсбука, Милонова и Мизулиной. А заодно удивительно ловко разобрался со Сталиным, потрафив разом и тем, кто кричат, что Сталин кровавый палач, - и тем, кто уверяет, что Сталин эффективный менеджер. А поскольку поверить в такое невозможно, приходится слушать лекцию.

Приходите: стать тоффлерианцем (и распроститься с 350 рублями) можно здесь.

Поскольку я завершил работу в образцовом миллионерском издании Robb Report на трудноопределимой должности exucutive editor (а дальше с работой начинаются варианты, - и предложения, кстати, тоже выслушиваются), то займусь-ка я лекциями. Холода, стынь, зимний путь, сплошной Шуберт (в исполнении, хочется верит, Иэна Бостриджа, инфернального красавца с таким же голосом). Вся Россия - неотрефлексированный зимний лес. Чем, как не рефлексией, заниматься ближайшие лет сто?

Вот и сегодня в 19.00 я читаю лекцию (в московском "СитиКлассе", дико дорогом лектории: да, я прекрасно осведомлен о том, что 1750 рублей за билет - инфернально дорого для большинства, но в данном случае я читаю для меньшинства, а в Питере веду переговоры с  более доступными площадками) об Умберте Эко и его идеях существования "вечного" фашизма (т.н. "ур-фашизма"). Идея дико привлекательная, после смерти Эко о признаках ур-фашизма писали все мои друзья-либералы, от Быкова до Пархоменко, - но мне она не кажется верной. Есть набор человеческих слабостей и человеческих гадостей, они валентны определенным политическим идеям. Взаимное притяжение слабостей и гадостей в условиях 1920-х - 1930-х привело к массовому становлению фашистских режимов, из которых, пожалуй, Германия и Россия были (можно выбрать такой ракурс), скорее, исключениями. По причине, например, невероятной идеологизированности - куда большей, чем образцовая фашистская Италия, где евреи смогли спастись.

Впрочем, пересказывать тезисы лекции (или тезисы Эко) - дело неблагодарное. Кому тема интересна, и у кого есть средства, - билеты бронируются здесь. Я правда буду очень рад всех видеть.

Тем же, кто не придет - утешительный приз: моя мини-рецензия на книгу Юрчака об СССР. Рецензия опубликованав ноябрьском Robb Report, который, к слову, со дня на день поступит в продажу.

«Можно было быть сознательным членом партии и при это слушать Би-би-си и «Голос Америки». Коротковолновое радио превратилось в мощнейший инструмент, способствовавший формированию советского феномена воображаемого Запада. Само государство принимало непосредственное участие в создании этого феномена, одновременно пытаясь его ограничить».

Алексей Юрчак. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. -  М.: Новое литературное обозрение, 2014

Книга Юрчака вышла на английском в 2006-м, через 8 лет издана на русском, в прошлом году получила премию «Просветитель», но давность срока неважна. Такие книги, как эта – бывшего менеджера позднесоветской группы «АВИА» (помните, «Я не люблю тебя, о! о-о!»?), а затем профессора Калифорнийского университета в Беркли, у нас продаются через год по чайной ложке. Хотя она о том, из-за чего спорят миллионы: с какого дуба рухнул Советский Союз?!

Про это есть тьма биографических или экономических текстов – но с точки зрения лингвистики и антропологии крах СССР не рассматривал, похоже, никто.

Модель Юрчака такова. Известен «парадокс Лефора»: грубо говоря, истинность государственной идеологии недоказуема через саму себя. Поэтому идеологии апеллируют к неким «объективным истинам». В раннем СССР от лица такой истины вещал Сталин (вот почему его мнение касалось чего угодно – войны, мира, «Войны и мира», музыки по «Войне и миру»). Вместе со Сталиным умер и трактователь идеи, поэтому идеологические формулы стали, бесконечно повторяясь, застывать. А под этим брежневским, позднесоветским льдом сложились новые структуры. Чаще не антисоветские, а внесоветские (Юрчак называет состояние, в котором пребывали какие-нибудь рок-музыканты и прочие «дворники и сторожа», «вненаходимостью»). Когда потеплело, лед тут же смыло, - он был лишь прикрытием для жизни, довольно уютно шедшей подо льдом. Вот почему советский человек с удовольствием ходил на демонстрации, не обращая внимания на лозунги, воспринимаемые просто как берега реки.

Как видите, Юрчак уводит от обычного «совок vs диссидент». Это позволяет читателю по-иному посмотреть на историю своей семьи. Во всяком случае, когда мой студент, родившийся после СССР, спросил, что почитать из последнего про крушение СССР, я не нашел ничего лучшего, чем порекомендовать «Это было навсегда…»

Правда, книга Юрчака – отнюдь не easy reading. Но тем лучше: почувствуйте себя студентом.

У меня в "Огоньке" вышел текст, написанный после того, как мои студенты в Международном университете писали эссе о том, как они себе представляют СССР. (Хм, а если бы немецкий студентов попросили   году в 1967-м написать о Третьем Рейхе? Впрочем, ряженые Ленин со Сталиным легко гуляют по Красной площади, а попробовал бы кто вырядиться Гитлером и Гиммлером у Бранденбургских ворот...)

Пересвеченное прошлое // Дмитрий Губин: чем нравится СССР тем, кто его не помнитНесколько моих студентов в Международном университете в Москве попробовали написать о том, что в СССР им, не жившим в СССР, кажется прекрасным. Неужели вы таких вещей не знаете?! открыть материал…

Вот, если интересно, оригиналы некоторых сочинений.
Стелла Мхитарян ("5 вещей, которые были великолепны в Советском Союзе"): http://stellich.livejournal.com/2013/03/06/
Эля Самотаева ("6 положительных послевоенных СССР"): http://elionora1991.livejournal.com/1229.html
Богдан Калиничев ("Неволя, равенство, гадство"): http://kalinichevbo.livejournal.com/1495.html
Елена Барнашова ("Воображариум Советского Союза"): http://barnashovaelena.livejournal.com/2013/03/06/
Настя Гусева-Гижинская ("Светлое государство СССР"): http://nastyagusewa.livejournal.com/924.html
Саша Гусев ("7 причин вернуться в СССР"): http://sasha.ruinterview.com/?p=14
Алина Джалалян ("Здорово жить в России, не забывая и помня свое недавнее прошлое") http://alina-jalina.livejournal.com/2013/03/07/
В "Огоньке" был опубликован краткий вариант статьи. Имелся еще и "длинный". Его ниже и привожу.

ЭТО НЕВЫНОСИМО СВЕТЛОЕ ПРОШЛОЕ

На журфаке МУМа я веду нечто среднее между спецсеминаром и творческой мастерской. Моя должность у американцев называлась бы visiting professor (а у французов, не исключаю, professor de kislih schei).
Старший школьный и студенческий возраст трогателен тем, что девочки и мальчики нередко стараются выглядеть умудреннее, опытнее, чем они есть. Если бы сегодня было принято писать стихи, они наверняка бы писали о многажды любившем, но разбитом и никому не верящем сердце – несмотря на то, что их даже вторые любови являются первыми.
Моя задача – научить не только профессии, но и совмещению профессии с честностью восприятия. То есть писать то, что ты действительно думаешь и чувствуешь, а не то, что, как тебе кажется, ты думать и чувствовать обязан. У них ведь есть опыт, который мне неведом. Как написал в твиттере мой студент Айк, отличие сегодняшних поколений в том, что в СССР не фоткали себя в зеркале.
Я, разумеется, рассказываю Айку и его группе о том, почему в СССР «не фоткали в зеркале». Что фотография была непростым делом. Что пленку требовалось в специальном прорезиненном рукаве вытащить из бумаги, вставить в защелку катушки, намотать, вставить внутрь кассеты (постаравшись не оставить отпечатков), затем не ошибиться с выбором выдержки и дифрагмы (экспонометр «Ленинград-4» был дефицитом, и зеркалка «Зенит» была тоже дефицитом), - а дальше царство метол-гидрохиноновых проявителей, эндотермической реакции растворения тиосульфата натрия, красных фонарей фотопечати, м-да… Немногие выдерживали, фотографирование было непростым ремеслом. Немногие могли «фоткать себя в зеркале», но я, например, фоткал!
Поколение Айка – в числе первых, не помнящих СССР вообще. Нет даже смутных воспоминаний, как у меня - о первых годах Брежнева, когда встревоженные родители (мы жили в деревянном доме) говорили о каких-то бандах поджигателей, бросающих поджиги в незакрытые форточки. А я пускал в городском весеннем ручье кораблик с пластмассовым парусом.
Вот почему я прошу Айка и семинаристов написать в своих ЖЖ про 7 прекрасных вещей, которые существовали в СССР, и которых им не хватает сегодня. «7» - условное число, но безусловное ограничение, потому что ограничение создает смыслы. Если бы твиты не ограничивались 140 знаками, то твиттер бы никто не знал. Алмазы рождаются под давлением. А второе важное условие – они описывают свои представления о советском прекрасном, но не корректируют посредством журналисткой проверки. Потому что меня интересует не то, умеют ли они критически относиться к полученной информации, а умеют ли донести до читателя то, что их родители, дедушки, бабушки, а также телететеньки и теледяденьки донесли до них.
( Collapse )

Я написал один вполне себе теоретический текст про отсутствие критериев для оценки происходящего в российской текущей политике и в российской истории (так начинает называться политика, слегка окаменев). И о том, что критерий Акунина ЧСД (как изменялось в тот или иной период Чувство Собственного Достоинства) кажется мне вполне удачным как минимум для оценки политики (Акунин предлагает его применять и для истории).
Издание текст завернуло.
Там предпочитают, чтобы я укладывал рассуждения в повествования.
Ну, их право.
Текст был слегка переписан, подсокращен и отдан в Росбалт - где и опубликован. У меня там блог.
А сейчас заглянул на сайт заглянул - о боже, 220 каментов!
И это при том, что я не написал - выкинул в последний момент - что герои, исчезнувшие как понятие в нашей современной жизни (на смену им пришли кумиры) - исчезли потому, что являются (являлись) одним из инструментов тоталитарного строя.
Героев в демократическом обществе, строго говоря, не бывает, потому как не бывает безупречных людей. И тот же Александр Невский (действительно лежавший под ордынским ханом, действительно сделавший выбор между тевтонским орденом и ордой в пользу орды, действительно во многом потому, что орде было наплевать на веру, а в случае с тевтонцами православие должно было принимать бой - и, с моей точки зрения, православие, эта темная, в своем подвале развивавшаяся, прораставшая как без света картошка (ведь Византия пала, и не было учителей) ветвь Восточного христианства, стала огромной бедой для страны: бедой подчинения нравственного вероучения нуждам самодержцев. Из чего не следует делать вывод, что Западное христианство было белым и пушистым - но было, во всяком случае, куда более независимым и просвещенным. И только, знаете, без примеров про авиньонское пленение - знаем-знаем...) Да, герой - это инструмент диктатора. Не случайно конкурс "Имя России" тут же воспроизвел - в интернете, в миниатюре - сталинское мироустройство.
Ну, в общем, кому лень на сайт Росбалта нырять (хотя некоторые каменты ох как примечательны!) - вот текст. И, пока не забыл - том Анисимова есть в продаже. Покупать немедленно, пока не смели!

МЫ НАС НЕДОСТОЙНЫ

В тех замечательно возбуждающих спорах, что идут на кануне президентских выборов, не хватает одного: внятных критериев для оценки политической реальности. За последние 12 лет страна изменилась к добру или к худу? Мы поднялись с колен – или закрепились в статусе отсталого, хотя и большого царства? А величие державы, оно в чем: в способности заткнуть оружием пасть соседу – или в успешной страховой медицине? И сплотились мы вокруг великой идеи – или вокруг великой кормушки? Путин – герой или узурпатор власти и свобод?

Нет критериев.

Эта невнятица не сегодня поразила умы. Помните, был проект «Имя России»? Когда большинство посчитало, что Россию зовут Сталин, но что-то там с голосовалкой подкрутили (Чурову привет!) и победил в итоге Невский? Все тоже ведь оттого, что не было мерила для производства в герои. Сталина оценивать по интенсивности индустриализации – или по интенсивности репрессий? Как победителя войны – или как вора, укравшего победу?

Живет в Петербурге историк Евгений Анисимов, написавший толстенный том «История России от Рюрика до Путина».

Анисимов, описывая Сталина, честно пишет, что во время индустриализации полмира работало на СССР («советские закупки техники в 1931 г. составили треть от всего мирового экспорта машин и оборудования, а в 1932 г. – около половины»), что в конце 1930-х Советский Союз по объему промпроизводства вышел на 2-е место в мире. Но также пишет, что в те годы только детей выселяемых «кулаков» погибло не менее 350-400 тысяч человек.

( Collapse )

Позавчера поутру бумкнул телефон - взглянул на звонящего: оспдя, Быков! Он звонил поделиться идеей - встроить в "Сколково" гуманитарную составляющую. Типа, снова back to the1920th, и Гумилев читает лекции, и Одоевцева в числе слушателей. Я, зная исход, предпочту роль Одоевцевой роли Гумилева, но мысль богатая: кстати, как она вам? (Ни в коем случае не связывайся! - гаркнули коллеги на Би-Би-Си. Жду, впрочем, мнения Вексельберга).
Быков звонил как бы по Сколково - но все же из-за того, что прочел мой текст в последнем "Огоньке". Текст про то, что квазисложность брежневского времени, заставляющая ныне вздыхать даже интеллектуалов (где Быков - первый, вторых - много, а третьих нет : интеллектуальность теперь не в чести) - она не в сложности тогдашней реальности, а в многообразии существовавших тогда мифов.
Текст подсократили (выпало, например, что Быков кипятится не как чайник, но, применительно к Быкову, как самовар - вот те, бабушка, политкорректность!) - так что для желающих текст в полном объеме привожу ниже.
Это вообще неплохой номер "Огонька", с факсимиле Лужкова во всю первую сторону, но где текст того самого письма Лужка Медвежонку не приведен. Желающие, впрочем, могут найти его в ЖЖ Паши Шеремета pavelsheremet (Шеремет, гад, кады зафрендишь меня?! - перепись населения идет, блин!) в факсимильном виде.
Ну, а мой текст про совковые мифы вот:

НОВОСОВЕТСКАЯ ТОСКА, ИЛИ ОДНОКЛЕТОЧНОЕ И МНОГОКЛЕТОЧНОЕ

Последние годы я все чаще слышу, как люди тонкие и сложно организованные начинают вздыхать, вспоминая жизнь в СССР. Кто бы мог подумать, а? А думать надо!

Повторяю: вздыхают люди сложные, образованные, вполне вписавшие в современную жизнь и не бедствующие.

То есть никакие не деды с мохнатыми ушами и носами, в свитерах под серыми пиджаками, гундосящие, как в мультиках Куваева про Масяню: «Я в советские времена – уууу!»

И не наивные детки, наслушавшиеся дедок, а потому пылко влюбившиеся в небылицу про пионерию-комсомолию, взвившиеся костры, синие ночи и бесплатные лагеря на берегу моря (посидели бы два часа на Ленинском зачете после уроков – посмотрел бы я, как запели!)

И вздыхают вовсе не тогда, когда я сам срываюсь и бью кулаком по столу: «Даже при Брежневе лучше было! Тогда не было таких бесстыжих ментов! И с мигалками секретари обкомов не ездили!»

Эти люди с трудом подбирают слова, силясь дать наиболее точное определение охватывающей их тоски и, смущаясь, спрашивают меня, не чувствую ли я сам, что жизнь в Советском Союзе была более честной и чистой в… (мучительный подбор) душевном плане? (Они стесняются произносить слово «духовном»). Дмитрий, ну вы же помните, что весь наш круг объединен был солженицынской, шукшинской идеей жить не по лжи, и хотя правду от нас скрывали, и за правду можно было загреметь, но ведь мы ж именно правды искали, когда ротапринтировали «Живаго», или брали на ночь на папиросной бумаге изданный Новый Завет? И слово «интеллигент» для нас на самом деле означало «идущий правду», и сколько копий ломалось вокруг того, мог ли быть шофер интеллигентным, а профессор – неинтеллигентным… Ну понятно, что могли, еще как могли… Свежий номер «Литературки» по средам… «Новый мир»… Это пир был какой-то, праздник! Ваш вот «Огонек» в перестройку… Ну, Дима, вы сами разве не чувствуете, что при Брежневе этот поиск правды был как жизнь, его было так много, что било через край, эмигрировали из-за правды! А теперь – какая правда, какой поиск… Хотя, вон, книги любые, информация, интернет… Но пришел – купил, деньги-товар-деньги, и никого ничего не интересуют, как будто все сузилось до магазина.

Выше других знамя этой неосоветской тоски поднимает нежно любимый мною писатель Дмитрий Быков. «СССР, - пишет он, - был богатой и сложной системой, в которой уживалось много всего, а постсоветская Россия, как всякая послереволюционная действительность, - система слабая, бледная, плоская и простая…

( Collapse )

Сталинского наследства боятся, потому что связывают с репрессиями: страх перед возможным повтором мешает видеть, что наследство репрессиями не ограничивается. Я не исключаю, что репрессии как метод строительства вообще имели основой личные черты Сталина, пышно расцветшие на почве довольно жестокого времени.
А вот оставленный наследникам урок Сталина в отношении Второй мировой - совершенно иного плана. Урок состоит в том, что властитель, великий в глазах народа, должен уметь присваивать себе достижения народа. Вклад Сталина во Вторую мировую известен: двухлетняя с начала войны (1939-1941) поддержка Гитлера, разваленное армейское строительство, репрессированное армейское командование, уничтоженная в первые же дни авиация, отступление до Москвы, 3,5 миллиона пленных красноармейцев. Сталин просрал начало Великой Отечественной , - и не случайно первые две недели не появлялся. А потом, когда стало ясно, что это борьба не коммунизма с нацизмом, а борьба за жизнь против нацизма, когда поднялась дубина народной войны и проч., то есть когда народ стал выигрывать войну, - Сталин вновь появился как Великий и Непогрешимый Генералиссимус, которому народ спокойно отдал свою победу.
Это далеко не моя мысль: об этом еще в 1980-х писал в "Памятных записках" Давид Самойлов, который, будучи фронтовиком, знал, что писал.
Но Путин - осознавая или неосознанно - принял этот урок присвоения. Вклад Путина в развитие современной России так же очевиден, как вклад Сталина в войну. Все, что имеет непосредственное и исключительное отношение к сфере государственной ответственности - автомобильные дороги, здравоохранение, школа и высшая школа, дошкольные учреждения, академическая наука, ЖКХ, милиция, ГАИ, армия, правосудие - при Путине находится примерно на том же или даже на более низком уровне, чем при Брежневе. В поликлиниках - те же талончики и очереди за талончиками, в детсадах - очереди на годы вперед, общая длина автомобильных дорог (согласно данным Милова) сократилось за последние 9 лет на 10% (я склонен верить - на моих глазах некоторые дороги в Ленобласти из асфальтовых стали грунтовыми и непроезжими), про беспристрастность судей и честность гаишников лучше не упоминать.
Все то, что разительно отличает современную Россию от СССР и что заставляет восхищаться скоростью и масштабом изменений любого непредвзятого наблюдателя - новое жилое и офисное строительство, число иномарок, количество ресторанов, торговых и развлекательных центров, кинотеатров, клубов, прекрасно одетых людей, количество поездок за границу, подстриженных газонов и подсвеченных в ночи зданий, пузырящееся изобилие товаров в магазинах - это все результат работы частного бизнеса, частной инициативы, к которой государство имеет разве только то отношение, что, кошмаря, все же до конца не убивает ее.
Собственно, то же было и при Ельцине - растущий бизнес в скверно работающем государстве - однако Ельцин не сумел приписать государству, то есть себе, заслуги бизнеса.
А Путин - сумел.
Россия с точки зрения качества работы госструктур что при Ельцине, что при Путине была одной и той же: неповоротливым колоссом на еле шевелящихся лапах.
Однако Путин сумел выдать достижения народа за достижения колосса, правильно поняв, что этот народ позволит сделать с собой все, что угодно, когда это "что угодно" делается именем государства.
Потому что народ считает себя не свободным, а получающим милости от того, кто их распределяет.
Вот это и есть главный сталинский - или, если угодно, путинский - урок.
В вы: Византия, Макиавели...