"...в империи вырабатывали у людей странное зрение... шапку, пожалованную некоему Рюриковичу каким-то татарским Мурзой... из века в век именовали русской короной и древней шапкой Мономаха. И все верили... и главное, видели в обычной богатой татарской шапке византийскую корону! Слепцы! Слепцы!"
Вот мы тут с приятелем обсуждали, существует ли преемственность в русской литературе с точки зрения ролевой, - то есть кто сегодня выполняет роль Толстого, а кто - Чехова. И, попускав зайчиков очками, вздохнули печально - да ни фига! Ни Чеховых, ни Толстых!
Слепцы! Слепцы! Не туда смотрели!
Только неделю спустя хлопнул себя по лбу - оооспдя, да ведь
radulova - это же, понятно, абсолютнейший Чехов в период его бытования Чехонте!Сходство не в том, что Чехонте писал регулярно, обильно и кратко для "Осколков" и "Будильника" - а Радулова точно так же пишет для вновь начавшего выходить"Огонька", плюс еще полудюжины изданий. Просто Чехонте велик как исследователь-натуралист: это он нам оставил описание всей обитающей на российских просторах живности: гимназистов, архимандритов, приказчиков, извозчиков, чиновников, учителей, врачей, жандармов, офицеров, нищих, купцов, генералов, денщиков, инженеров, барышень на выданье, студентов - больше ни у кого такой широты. А Радулова - это гендерный Чехонте: у нее под пером жужжит и клубится ничуть не меньший рой, - все эти истеричные от токсикоза беременные, нерешительные любовники, храпящие мужья, девушки в поиске, несчастные матери, ошалевшие отцы, вечные маменькины сынки, рогатые олени и белые куропатки, - все жизни, все вариации, встречающиеся в отношениях мужчин и женщин.
Если б Радулова еще на меня губу не кривила (Чехов все ж pince-nez yносил, а не монокль), - ей богу, влюбился б. Слышьте, Радулова? Кончайте кривить губу. Чаю, что ли б, пригласили попить; варенья, что ли б, из дома принесли!
Journal information