Упоение полной, тотальной свободой, не омраченной (пока) поисками средств на жизнь.
На радостях поехал кататься в "Волен" (на доске) и в Степаново (на лыжах). Так в 2000-м, когда меня вышвывнули с телека Березовский с Волошиным, я кайфовал, летя бизнес-классом домой, в Петербург. У меня еще сохранялась в "Вестях" квота в 10 тысяч рублей на месячные поездки и перелеты, я мог себе позволить.
В итоге укатался в усмерть, ноги подкашиваются и даже косят, хотя под кого - непонятно.
Вспомнил почему-то, как спросил жену про альпийского инструктора, много ли лучше он наших. Она ответила, что по технике не лучше, но дело не в этом. Инструктор-француз относится к тебе как к сестре, подруге, вообще любимому: о! как он рад! как потрясающе ты упала! о, это супер! такое редко бывает!
А наш как надсмотрщик: вот он преподал урок - нерадивый ученик плохо выполнил - надо отругать.
А в общем, что удивительного. У нас же человек воспринимается не как человек (брат, сестра, подруга, друг, любимая, любимый), а как носитель или переносчик: суммы знаний, сокрального опыта, какой еще хрени. Причем чуть не с детского сада, а уж со школы - точно. То есть человек - он как бы диск с информацией. Ну, или флэшка. А какого хрена улыбаться флэшке? Поэтому так угрюм российский сервис. Имеет значение информация: деньги в кошельке клиента. А носитель информации пошел бы в жопу.
Правда, есть и другое объяснение российской угрюмости: национализм. Нигде я не встречал столь высокомерных и нерасторопных официантов, как в Каталонии. Впрочем, есть и контр-аргумент: баскские националисты обслуживали меня быстро. Правда, там Франция близко, дурное влияние...
Свобода, спасибо тебе любимая, я понимаю, из какого ты теста... свобода, это когда свет не для чтения книг... та-та-та... Как там Сурганова и Арбенина, когда им башку снесло от любви, пели?
Journal information