Это возмущение идет от банального непонимания, что сексуальные домогательства были, есть и будут, - просто они принимают новую форму в зависимости от цивилизационной волны. Это то, о чем писал Элвин Тоффлер. В агрикультурной цивилизации сексуальные домогательства имели одну форму. В индустриальную - другую. В поистиндустриальную - третью.
СССР был государством индустриальной эпохи. У кого-то пустая хата либо дача. Либо есть общаги, где умение обойти вахтершу - важнейшее из искусств. Гоним туда. Ля-ля, ля-ля, выпивка, музыка, танцы-шманцы-обжиманцы. Поцелуи за занавесками. Вечно запертая дверь в ванную. Или провожание до дома, а там, в подъезде - попытка поцелуя или больше. Можно было встретить сопротивление, но можно было и не встретить - как в анекдоте про поручика Ржевского. И в публичных местах, и на пьянках на работе, всегда одним из смыслов было то, о чем очень точно писал Евтушенко:
В ЦПКиО,
в ЦПКиО,
мини еще не минированном,
ценная мысль -
подцепить бы кого -
в молодости доминировала
Почитайте стихотворение Евтушенко дальше: там про технику и технологию телесного контакта в публичном советском месте в 1960-х. И сейчас прямое, по Ржевскому, сексуальное домогательство, никуда не делость, просто переместилось: на мамбу, в тиндер или (по вкусу) хорнет. Там возможно прямое сексуальное предложение. И прямое согласие (или категорический отказ, вплоть до блокировки пристающего).
Этого не понимают ни старики, защищающие эстетику знакомств исключительно в офлайне, ни молодые, которой этой единственной эстетики прямого знакомства не знали, ныряя сразу в сеть (или, наоборот, зная об этой возможности, игнорировали ее).
Вот и все. Это никакой не столкновение "западной толерантности" и "русской посконностью" - это типичная пограничная ситуация на стыке цивилизационных волн. Хочешь засовывать руку в трусы симпатичненькой или симпатичненькому - валяй в сеть, там возможностей для этого в тысячу раз больше, и не придется краснеть поутро после корпоративной пьянки.
Journal information