Возможно, отсутствие обновлений связано со страстной пятницей: нас ждет совершенно дикая Пасха с закрытыми церквями, с ограничениями на выход из дома. Немцы в этих условиях продолжают заниматься излюбленным делом (я об этом уже писал): разговорами. Но сейчас это спасительно. Разговоры идут во всех формах, включая вопрос-ответ, и в результате не проясненного почти не остается. Вопрос: могут ли дети, чьи родители разведены, посещать в Пасху обе семьи? Ответ: да, конечно. Вопрос: можно ли на Пасху посещать кладбища? Ответ: да, но при соблюдении социальной дистанции. Вопрос: можно ли нам встретиться компанией, если мы соблюдаем социальную дистанцию? Ответ: нет. "Auch für Kinder und ihre Spielkameraden gelte das Besuchsverbot - trotz vermeintlich langweiliger Nachmittage daheim" - "запрет распространяется также на детей и их приятелей по играм, несмотря на возможную скуку проведенных дома вечеров".
В России все много суровей, конечно. Уже двое моих знакомых инфицированы. Одного, арт-директора кинофестиваля "Послание к человеку" - гениального киношника, влюбленного разом в кино, в жену и в недавно родившегося ребенка Лешу Медведева - мытарит система, толком не способная дать ответа на вопрос: "Что делать, если у тебя двухстороннее воспаление легких, и тебе с каждым днем все хуже?" Еще один мой знакомый, Зайчик, Юра Зайцев, мы с ним работали когда-то на ВГТРК, - умер. 60 лет. Да, у него было два отрицательных теста, но умер он от все того же двустороннего воспаления легких, и что я о его причине смерти должен думать, если в России официально уже говорят, что не нужно тестов, чтобы поставить диагноз, потому что тесты - якобы - дают четверть ложных результатов. Что это тогда вообще за тесты, а?!
Я ничего не могу сказать о количестве ложноположительных или ложноотрицательных результатов тестов в Германии. В Германии есть главный эксперт по коронавирусу - Институт Роберта Коха. Когда его президент Лотар Вилер в очередной раз появляется на телеэкране - а это такой же беспристрастный, сухой, невозмутимый малый, каким был и сам великий Кох, разве что только без сельской шляпы и растрепанной бородки - его слушают все. Бундесканцлерин и главы земель не принимают решений без консультаций с Институтом Коха. Если Институт Коха не бьет тревогу в отношении проводимых в Германии тестов - значит, с тестами все в порядке. Германия как страна и немцы как народ построены на взаимном доверии.
Но я не понимаю, что в России сегодня является аналогом Института Коха. Институт гриппа в Петербурге? Но все, что я о нем знаю, - это то, что там за 6500 рублей делали частные тесты под видом участия в "научном исследовании". Стыд.
То есть в Германии - это разительный контраст с Россией - есть вера официальным цифрам, сообщениям, действиям. Здесь ничего не утаивают, не врут, не извиваются ужами во лжи. У меня есть, мягко говоря, вопросы к Меркель, но ее интонация обращения к нации такова, что я себя чувствую частью немецкого народа.
То, что я окажусь куда больше немцем, чем русским, что буду готов к действию во благо народа Германии, - для меня в эти дни оказалось самой большой неожиданностью. Но здесь это правда очень сильно ощущается - единство, солидарность, взаимное доверие. Здесь веришь, что тебя не бросят. Вон, я только что получил письмо от "Люфтганзы", где она констатирует, что "наши жизни драматически изменились за последние несколько недель", а затем информирует, что ее 360 рейсами было эвакуировано домой в Германию более 70,000 людей. Адов контраст с письмом "Аэрофлота", где мне лишь сообщают, что у них "чрезвычайно высокий объем запросов по электронной почте", и что на следующий день с 8 и до 8 почта ими обрабатываться не будет.
Я не немец, но я имею право временно жить в Германии. И это значит, что я для Германии свой. Если бы я где-то на краю света застрял, Германия меня бы спасла и вывезла. А Россия - ну, да вы сами знаете. Это не к тому, что я хочу русских унизить или оскорбить, - куда уж больше, чем унижает и оскорбляет то государство, которому все русские, включая меня, позволили сложиться, - но я это к тому, какие решения следует принять выжившим, когда нынешний кошмар завершится.
Journal information