НЕЛЮБОВЬ
Владимир Познер откровенно не любит немцев. В его прежней книжке «Прощание с иллюзиями» есть эпизод, когда автор, еще подросток, переезжает с отцом из обожаемого Нью-Йорка в ненавидимый Берлин и дерется с местным мальчиком, в ярости чуть не убивая его. Ну хорошо: после войны не у одного Познера чесались кулаки. Но того Берлина давно нет, а в Германии живут дочь, внуки, правнук Познера. Но автор со своей нелюбовью ничего не может поделать. И он говорит: ладно, я снял про Германию фильм, и теперь напишу про Германию книжку, чтобы в своем странном чувстве разобраться.
С этой идеей, к сожалению, у Познера не выходит ничего: разобраться не получается. Но я прочитал «Немецкую тетрадь», не отрываясь. Бывает же такое! Потому что интересно следить за сеансом чужой психотерапии. За тем, как человек, иррационально ненавидящий что-то, ложится на кушетку и пытается, покопавшись в себе, встать иным. За Познером-германофобом наблюдать так же интересно, как, должно быть, интересно наблюдать за умным и откровенным (и слегка кокетничающим этим сочетанием) антисемитом. Разница в том, что кокетничать антисемитизмом после Освенцима не комильфо. А вот признаваться в германофобии, особенно по-русски, считается допустимым, хотя немцы после Освенцима изменились куда больше, чем русские после ГУЛАГа.
В итоге как бы ни старался Познер служить объективности, чувства сильнее. Почти немцы в книге дурны, комичны, бездушны, неприятны. Начиная с первой главы, где описаны реальные немцы (должности, имена – подлинные, я проверил). Там про одну фрау Познер бросает мимоходом: «женщина ничем не выдающаяся», про другую – «блондинистое существо… Но если у вас мелькнула мысль «кокетливая профурсетка», советую немедленно отказаться от неё». Угу. «Но если у вас мелькнула мысль, что Познер потому и держится на Первом канале, что, критикуя дьявола, всегда в итоге принимает его правила, - советую отказаться от нее».
Изо всех немцев симпатичен автору, пожалуй, лишь Тило Сараццин, умный и совершенно ледяной банкир, лет десять назад написавший книгу «Германия: самоуничтожение». Чувствуется, что Познер ее проштудировал. Я тоже, - но я каждый раз вздрагивал от неколебимой веры Сараццина в евгенику, то есть в идею о том, что умные рождаются от умных, а дураки от дураков, - и бесстрастных предложений по ограничению размножения сидящим на социальных пособиях мигрантам. И я знаю, что многие, кричащие о гибели Европы от мигрантов, эту мысль разделяют.
Написав признание в германофобии, Познер от фобии не избавился, - вопреки опыту, наблюдательности и многим точным замечаниям (вроде того, что немцы идентифицируют себя прежде всего как европейцев, и только потом как граждан своей страны). Познер так и не может понять причину своей к этой стране нелюбви. Когда же автор пасует, у читателя руки развязаны, поэтому одно предположение я все-таки выскажу.
Есть в книжке Познера один мельком появляющийся персонаж - жена телемагната фрау Бьерке, кладущая с прибором и на немецкую политкорректность, и на немецкое чувство вины за нацистское прошлое, да и на самого Познера, который хочет записать ее мужем интервью. И вот она своим поведением вызывает у Познера неподдельный интерес, переходящий в откровенную симпатию. Полагаю, потому, что фрау Бьерке отказывается от немецкой культуры, сложившейся после Освенцима, - в том смысле, что она говорит то, что думает, отказываясь притворяться. Культура ведь есть притворство: это газон, накрывающий Blut und Boden, кровь и почву. Культура часто включает в себя насилие над собой, заставляющее надевать на лицо пусть вымученную, но улыбку по отношению к тому, кого ты терпеть не можешь. Такова культура политкорректности: культура взрослой и сложной цивилизации, успевшей понять, что случается, когда даешь волю чувствам. И если фрау Бьерке эту немецкую цивилизационную сложность в гробу видала, то потому, что расцивилизовывание, расчеловечивание – это процесс, сопровождающийся выделением огромной энергии: то, что Высоцкий называл «гибельным восторгом».
Вот я и думаю, что порой на эту энергию подсаживаются даже самые умные люди.
Journal information