В качестве компенсации всем не успевшим - текст, не так давно опубликованный на Росбалте. Там про Серебренникова, который как раз сейчас, вроде бы, в Питере, и собирается снимать про Цоя фильм.
НУРЕЕВ И ЧЛЕН ПАРТИИ
Не знаю, в чем реальная причина отменены балета «Нуреев» в Большом театре, - единственный мой знакомый из числа участников, постановщик Кирилл Серебренников, молчит как рыба. Вероятно, не без резонов.
Вполне допускаю, что спектакль пока еще и правда сырой, и что по графику сыграть премьеру раньше, чем через год, не получается. Но допускаю и то, что в Большом театре попросту сдрейфили, увидев на русской сцене эпохи застоя очень современный и очень (зная Серебренникова) европейский балет.
Все, что достоверно о постановке известно (есть фото с прогона) – там на заднике в какой-то момент появляется фото голого Нуриева. С большим, кстати, членом. Но лично я видел балет и с полной сценой голых танцоров – «Галантная Индия» Рамо шла в Большом театре, только в Бордо, и запись периодически крутят по каналу ARTE. Актер (и танцор) – это человек, который торгует телом публично, так чем одни части тела хуже других? Такая работа, и пошли все ханжи в Эрмитаж.
Так что повторю: вполне возможно, что спектакль и в самом деле не задался, такое случается. А то, что балет посвящен не скрывавшему своей гомосексуальности Нурееву; а то, что на сцене голый Нуреев, - это простое совпадение, а не причина отмены.
Проблема в том, что никак не идет из головы анекдот про мужика (неголого), который три раза падает с крыши многоэтажки и остается жить. Как это называется? Первый раз – удача. Второй раз? Совпадение. Ну, а третий? А вот это уже – привычка.
У нас в стране театральные постановки взяли себе в привычку что-то слишком часто падать с крыш.
Все знают про скандал с кулябинской постановкой Вагнера в Новосибирске (в Сибири «Тангейзера» запрещают, Карл!). Бесконечно идут наезды на спектакли Богомолова и на самого Богомолова в МХТ. Выселяют из одного помещения за другим Театр.doc (того, что поставил спектакль про дело Магницкого). Все больше проблем у того же Серебренникова в Гоголь-центре. И так от запада до востока в нашей любимой необъятной стране. В Калининграде в Тильзит-театре убрали сцену про попа и попадью, в Петропавловске хотели запретить «Золушку», ибо там король переводил стрелки часов назад.
И ведь каждый раз – абсолютно разные резоны, часто технические.
Но все они удивительным образом напоминают тот резон, что был обкатан в Ленинграде 1936 года, когда грохнули оперу «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича, - и хорошо, что хоть самого Шостаковича не грохнули.
Я не знаю, слыхали ль вы «Леди Макбет». Это потрясающая авангардная опера, ошеломляющая и сегодня. Но чтобы испытать полный катарсис, нужно представить ее именно в Совдепии в 1930-х (премьера прошла в 1934-м). Это не-воз-мож-но! Совершенно передовая, мировая музыка, - никакого советского оптимистического нафталина. Более того: в «Леди Макбет» впервые в мире музыкой полноценно изображен полноценный же половой акт, от предварительных ласк до оргазма, - действие 1, картина 3. До Шостаковича на это никто не решался, а Шостакович (совсем мальчишка, 26 лет!) – взял и сделал. И я очень долго не мог понять: ну как такая музыка могла появиться в Ленинграде? А потом стало ясно. Портовый Ленинград тогда в смысле музыки был окном в Европу. Там берговского «Воццека» ставили и оперы Шрекера, туда западные дирижеры и оркестры приезжали, и МАЛИГОТ (будущий Михайловский театр) был чем-то вроде Гоголь-центра в Москве сегодня.
И когда товарищи Сталин, Молотов и Жданов, приехав в Ленинград из Москвы, эту авангардную музыку услышали, они не поняли в ней ни черта. И решили, что авангард пусть остается Западу, на то он и Запад, а товарищ Шостакович пусть пишет понятное, - вон, вальсы у него недурно выходят, музыка к кинофильмам – «кудрявая, что ж ты не рада веселому пенью гудка?» (и ведь правда отличная музыка!).
Именно эта ситуация и повторяется с театром в России сегодня. Нельзя сказать, что авангард и эксперимент под запретом. Но они доверен исключительно приезжим с Запада: вот вам, пожалуйста, постановки Роберта Уилсона, а вот – гениальной Саши Вальц. Но то, что можно им, нашим нельзя. Ни Серебренникову, ни Богомолову, ни затравленному в России Чернякову, который ставит теперь оперы исключительно за границей. Потому что Уилсон и Вальц, при всем своем эстетическом безумии, в России политически нейтральны, - так бы и мы осторожничали в чужой стране.
Наш постановщик всегда видит у нас границу запретного, и часто хочет ее переступить, но ему нельзя - он должен быть в меру консервативен, в меру прогрессивен, шаг вперед, два назад, - как и вся наша жизнь в нашей стране в наше серое время. Образцовая конструкция для современной России – Мариинский театр. Пять составов оркестра, до дюжины спектаклей в день, порой даже Гергиев за пультом, домкультуровского пошиба «Евгений Онегин» и «Пиковая дама», зато «Кольцо Нибелунгов», «Драгоценности» и «Весна священная» крайне хороши. Не театр – а сетевой супермаркет типа «Перекрестка». Импортные мандарины замечательны, отечественный творог сгодится для бабушек, но такого, чтобы о премьере говорил весь мир, - давно нет. «Все в прошлом», масло, холст, XIX век.
А в Москве ситуация другая, там театр живой, окно в Европу - настежь. Через это окно приносит многое. Всякие там снимки в духе Мэпплторпа и монологи вагины, и голое тело никакой не грех, - и вовсю идут игры гендеров. Вот постановщику Серебренникову да хореографу Посохову Европой «Нуреева» и навеяло.
Понятно, что окно в целях борьбы со сквозняками будет потихоньку прикрываться. А что при этом оконной рамой Серебренникова-Посохова стукнуло, - так ведь не так уж и больно. Кости-зубы целы. Шостаковичу, вон, пришлось любимого Прокофьева публично предавать да становиться членом компартии.
И эта динамика, конечно, крайне утешительна.
Journal information