Страх понятен: Бирюлево - это то самое неуправляемое худшее, на фоне чего управляемое плохое кажется наименьшим злом. А поскольку в управляемом плохом радости тоже мало, "валить" - это желанная смена парадигмы.
У меня на эту тему (на тему "валить", а не страха Бирюлево в своем дворе) в выходные был на Росбалте пост. Правда, текст, хоть и деликатно, но подсократили, - ниже даю оригинал.
И еще - специально для тех, кто хмыкает (злорадно или сочувственно, не важно): "Кому там наш гуманитарий нужен!.." Это хмыканье оправдано, но за ним скрывается куда более неприглядная картина, чем отсутствие в России спроса на гуманитарный продукт. Неприглядность в том, что русский интеллектуал сегодня не может произвести продукт, потребный человечеству, хотя интеллектуалы на такое вполне способны: возьмите хоть Ноама Хомского, хоть Стивена Пинкера, хоть, не знаю, Бжезинского с Хантингтоном. Тут все как с русской литературой. Единственный возможный претендент на Нобелевку от России - Улицкая. Потому что только Улицкая из русских писателей пишет мировую литературу, а не памфлеты для внутреннего употребления.
Ну, а теперь - обещанный текст.
ВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ ОСТАТЬСЯ
В России идея эмиграции знавала падения и взлеты. А сейчас – какой-то удивительный взлетоспад.
Не буду ворошить всю историю эмиграции с времен брата Александра Невского князя Андрея (он бежал в Швецию от «ордынской партии», чью сторону держал брат) или князя Курбского (тот – в Литву от Ивана Грозного).
Хотя именно страх тюрьмы (а не сумы) преобладал в мотивах российской эмиграции. Сергей Гуриев теперь живет в Париже не потому, что предложили оклад повыше. А потому, что следаки начали копать под экспертов, писавших заключение по второму делу Ходорковского. Велик шанс, что найдут зарытую собаку, даже если не было и дохлой кошки.
В последнее время перебралось жить за границу столько моих знакомых и коллег, сколько не уезжало и при Горбачеве. Только при Горби большинство были «колбасными эмигрантами», которых достало сочетание очередей с пустыми полками, а сейчас эмигрантский парус снова наполняет политический ветер.
Сейчас к отъезду подталкивают два ощущения: что «здесь никогда ничего не изменится» и что «так жить нельзя». Хэштег «#поравалить» обрел популярность одновременно с «#жалкий»: когда стало ясно, что Медведев был президентом понарошку. А расцвел, когда Путин стал, в традициях Николая I и Александра III, подмораживать Россию.
Снова уехала в США Маша Гессен. Побыла главредом «Вокруг света», потеряла пост за отказ писать о полете Путина со стерхами, удостоилась встречи с Путиным, предложившим ее в главреды вернуть – и ответила, что в гробу видела должность, которая зависит от царя. Но уехала в США не поэтому, а потому, что у Маши дети, а сама она живет с женщиной, а в Госдуме пошли разговоры, что родителей-гомосексуалистов надо лишать родительских прав. В таких ситуациях и правда надо уносить ноги: и свои, и детские.
В Праге теперь живет бывший лексикограф «Союза правых сил», составитель академического «Большого словаря мата», идеолог группы «Война» Алексей Плуцер-Сарно, всегда восхищавшей меня тем, что не боялся идти на территории, куда боялся я. В Европе его радикализм идет по части эстетики, а в России грозит сроком.
За границей обитает Олег Кашин, у которого начались проблемы после вхождения в Координационный совет оппозиции (там у всех начались)…
Среди тех знакомых, кто не эмигрировал, побывали в тюрьме либо в автозаке публицист Валерий Панюшкин, историк Лев Лурье, художник Кирилл Миллер, журналист Андрей Аллахвердов и фотограф Денис Синяков (последние двое за решеткой сейчас: они были на корабле «Гринписа»).
Но при этом происходит удивительный всплеск негативной реакции на эмиграцию в том социальном слое, который ее и питает. Я все чаще слышу, что «пора валить» - это удел идиотов.Что про эмиграцию треплются «лишь либерасты», сколачивающие политкапиталец. Если и правда невмочь – тихо вали и не порть воздух. У нас здесь семьи, квартиры, карьеры…
Ну да, знакомые апологетика охранительства, философия сени родимых осин и укорота несогласным.
Но есть и новенькое. Это резкие высказывания об эмигрантах со стороны тех, кто за границей пожил. По интернету почти одновременно пошли гулять одинаково злые тексты Леонида Бершидского и того же Льва Лурье.
Бершидский в свое время получил диплом MBA во французской INSEAD и работал на Украине. Лурье преподавал в США.
Бершидский пишет, что любая добровольная эмиграция сегодня – это фикция и поза, потому что единственный товар, которым россияне могут миру предложить, - это «мы и Россия». «Даже если Кашин перестанет снимать жилье в Москве, а снимет в Женеве, - пишет Бершидский, - он никуда отсюда не денется. По той простой причине, что швейцарским сайтам не нужны его колонки, а швейцарским журналам — его интервью. По крайней мере, в таком количестве, чтобы Кашин мог снимать квартиру».
Лурье же говорит об эмиграции словами ура-патриотов («средний эмигрант первые лет десять чувствует себя как таджик в сегодняшнем Петербурге») и жестко проходится по эмигрантской среде (которую «объединяют не общие ценности и установки, а то, что вы жертвы одних и тех же обстоятельств») и уж совсем жестко – по идее эмиграции ради спасения детей. Ибо дети в эмиграции становятся иностранцами, а родители нет, и родители, их спасая, их теряют.
Я был в шоке не потому, что был несогласен, а по причине российской бинарности, когда бьешь либо ты – либо бьют тебя. Бинарность предполагает, что, ударяя по эмигрантам, ты солидаризируешься с теми, с кем стыдно рядом стоять. И это покоя не давало. Потому что я от эмиграции не зарекаюсь.
А потом прояснилось. Почему мы так много говорим об отъезде? Если отбросить очевидные «потому что достало» и «в знак протеста», то окажется, просто потому, что одной реальности, одного мироустройства мало. Жизнь в другой стране – это дополнительная жизнь. Просто отъезд сам по себе мало что дает. Глупо эмигрировать в Лондон без языка: не потому, что «там нас никто не ждет» (можно подумать, здесь ждут!), а потому, что опыт сузится до опыта продавца или штукатура. А вот «эмигрировать» в английский язык или англоязычные источники – очень даже имеет смысл. Идиотизм – кричать «достало -пора-валить», но кликать мышкой по одному и тому же набору русских сайтов.
Есть и другие варианты эмиграции в смысле цивилизационного проникновения. Можно не только возмущаться, но и изучать предмет своего возмущения. Причем деньги на эти цели вполне можно найти. Существует целая система fellowships и scholarships – грантов, стипендий, в том числе зарезервированных за гражданами СНГ. Пугает, не знаю, наступление религиозных мракобесов? Можно свалить на фелоушип в Гарвард, где методика, и опыт, и деньги на изучение этого вопроса. И если за американские деньги нужно еще биться, то уже с немецкими куда проще. Я устал отвечать про просьбы типа: «Нет у тебя провинциального журналиста с немецким языком – поехать на три месяца в Германию? Оплачивают расходы и дают стипендию?»
Увы, нет. Хотя полно таких, кто в Уфе или Ухте, тоскуя, ругает власть.
Да, власть наша дурна, косна, малообразванна и малолегитимна. Да, выбирая между Уфой и Ухтой, я предпочел бы Париж.
Но все же сегодня парижанином в Уфе или Питере ощущать себя много проще, чем в предыдущую эпоху.
Поэтому, видимо, я пока еще здесь.
Journal information